ПРАЙМ КРАЙМ vip27.09.2018 09:42
Следом за мной в камеру кидают Игрушку. У него тоже пятнадцать суток. Значительно старше меня, старичок почти. Раньше с ним не особо сталкивался, на разводах только. Знал, что есть такой, Игрушка, при какой-то дурогонной бригаде, куда списывают весь мусор. В ней человек двадцать, а пыхтят три-четыре. Остальные — стирогоны (картежники), барыги. Этим некогда работать, все время носятся, шоферов отлавливают, торгуют кто чем: сахар, чай, дрожжи. Но наркоту не продают. В зоне она не продаётся вообще. Если появится — делятся, угощают. А продавать её считается западло. Ментам до лампочки, что ты в этой бригадке делаешь – шевелишься вроде бы, и пес с тобой, бригадир что – то тебе напишет. У нас говорили: бушлатом закрывают. Пятнадцать копеек весь заработок. Да и работа такая, что норму сделать невозможно, или работы нет как таковой. Запишут тебе «производственный отказ» – даже не накажут.
Игрушка из старой воровской семьи откуда-то с юга (Херсон, Николаев?) Не карманник, хаты, магазины – вот это его. По знаменитому указу от сорок седьмого года за магазины можно было получить двадцать пять. У нас был такой Николай Тимофеич — за два ящика спичек из колхозной лавочки получил тоже двадцать пять. «Как же так, Тимофеич? Спички же…» — «Посчитали: подрыв колхозного строя». Вот чем хороши коммунисты: человеческую жизнь ни во что не ставят!
Игрушка слыл строгим законником, в свое время обладал колоссальным авторитетом и на сходняках держался крайних мер. Если человеку можно просто дать по ушам, он всегда выступал за кровавый исход. Ходит по камере и бубнит: «Куда на свободе смотрят? – в зонах порядка совсем нет. Фраера в два раза наглее стали. Давно надо было сходняки собирать, это дело пресечь…» В Мазендор он пришел с Иосера. Это по нашей же ветке Москва – Воркута, только дальше, за Сыктывкар. Не помню, как управление называется, Иосер – поселок, и в нем закрытая зона. Там было больше воров, и Игрушка чувствовал себя комфортнее. У нас же законников, кроме него, всего двое – Песо и Серега-Горбатый, хотя многие Песо за вора не признают, скалятся, что у него сто сорок седьмая – мошенничество (чернуха). Другие утверждают, что Песо – разгонщик. Разгонщики ходили с фальшивыми милицейскими ксивами и устраивали «обыски». Приходят к какому-то бобру, который за собой чувствует что-то: «Мы из милиции!…» Раньше это тоже считалось мошенничество, а потом — чуть ли не разбойное нападение. Внесли в кодекс поправку. Использование поддельных документов, ментовской формы, выдачу себя за работника правоохранительных органов приравняли к использованию оружия. И стали судить не по 147-й, а как за разбой – по 146-й статье. А вору нельзя по 146-й статье идти.
Вор и мошенничество – это, как гений и злодейство, несовместимо. Либо ты обманываешь, либо ты воруешь. Раз ты обманываешь, значит, ты не вор. Вор должен воровать. Или, скажем, вор не может сесть за хулиганство. Но в жизни бывает всё, бывает, что просто нельзя не дать в рыло, вот ты и попал по «хулиганке». За одну и ту же вещь можно получить по ушам, а можно и не получить – как посмотреть. В случае с Песо посмотрели сквозь пальцы, и Игрушка ворчит: «Какой это вор!… Некому создать авторитетную комиссию — я бы быстренько доказал…» С другой стороны, говорят, что прошлое у Песо не запятнано. Считается, что он грузин. Но он не грузин, а менгрел, фамилия Кучулория. Песо – погоняло.
Перспективы Песо у нас (в Мазендоре он добивает десятку) не радужные: в бытность на том же Иосере у него с Покачайло, который был отрядным, вышел кипеш. Песо хватает из-под бачка с водой тазик, куда плюют, отхаркиваются, кидают окурки, – и надевает отрядному на голову. Бычки аж с ушей висели.
Покачайло его сразу вспомнил и распределил к Кискину. «Гасить тебя будет, искать причину…» — «Знаю, вся жизнь такая». Песо года с тридцать шестого. Высокий, седой, спокойный. Борода тоже седая, небольшой акцент. Целый день в разговорах, то он к людям пошел, то к нему пришли — что-то обсудить, заварить, чифирнуть. Нормальный мужик. Это ведь только звучит страшно «вор в законе», а они все разные, как, допустим, директора заводов. Этот директор и тот директор, но у этого завод Лихачева, а у того говноперерабатывающий заводик, хотя он тоже при правах, его райком поставил. Аналогично среди воров. Одних весь Союз знал или хотя бы республики, а других знали только по кликухам. А потом выясняется, что с такими кликухами их было десять штук. Всё зависит от личных качеств, от твоего авторитета. А авторитет зарабатывается тяжело. Годами и десятилетиями. Мало того, какой ты здесь, важно ещё, какой ты на свободе. Если где – то что – то сделал не так, рано или поздно это будет известно всем, и тебе вспомнят. Что кого – то ты обидел или не поддержал, промолчал, когда надо было вступиться.
К Кискину Песо ходил очень недолго, может, с месяц, не работал вообще, но польза какая-то от него была. Вор всегда старается что-то сделать для бригады, в которой числится. Смотрит, чтоб работяг не обижали, старается как-то им облегчить жизнь. Вот стоят два звена. Почему? Нет трактора, на бирже их всего два, и оба заняты, бревна подтащить на рамы некому.. Или кран занят, или погрузка – да мало ли что. «Песо, мужики стоят. Трактор нужен». – «Сейчас». Или сам пойдет, или пошлет кого: «Скажи, пусть тракторист подойдет». Он никого не заставляет, не вправе ни ударить, ничего. Не можешь помочь – нет базара. Но запомнит, и другие запомнят, что человек отказал вору. Хотя я, например, отказывал им не раз, но при этом объяснял, что просто не могу. А через «не могу» от меня никто никогда не требовал.
В конец концов Песо поволокли по изоляторам. Два или три раза по пятнадцать, всё законно, причину нашли. Потом в четвертом бараке собрали их в одной камере, кто поблатней. Кроме Песо, Колька-Базар, Серёга-Горбатый, всего человек пять. Без вывода. Только оправка и полчаса прогулка, когда поведут. При каждом бараке есть маленький отсадничек за высоким забором. Буквально три на три метра — гуляешь.
И Песо, и Горбатый Игрушку уважают, но, если что-то между собой перетирают, его не зовут. И фраера на него внимания не обращают, замечание сделает – могут огрызнуться. А фраера были и такие, как тот же Боря-Точило, Володя-Воркутинский, Чернобровый, Колдай или Малюта-Киевский, — какой тут Игрушка! Проходят мимо, не замечая, не спросят даже, чифирил ли сегодня? Меня спросят, а его нет. Думаю, потому, что в прошлом Игрушка – мясник, приговоры исполнял лично…
Вроде Михалыча, о котором меня предупредил Копыто. Приходит однажды этапчик, и в нём мужичок. Лет под шестьдесят, стальные ворота — хромоникель. Копыто на него посмотрел: «Михалыч пришел…» — «Что за Михалыч?» — «На нем крови по самое некуда». Копыто знал Михалыча по Озерлагу, где сами воры, случалось, говорили: «Михалыч, ты притормози маленько». Причина есть, да, можно человека убить. Но можно и не убивать. И воры Михалыча от себя потихонечку отодвинули… Вот Гафт квартирного вора играет – фильм «Сыщик», его каждый год раз пять по телевизору показывают. Минут пятнадцать этот Дедушкин решает, брать ему пистолет или не брать. В последнюю минуту взял и завалил мента. Но я-то вижу: никогда никого такой человек не убьет, при любом качалове он будет сторонником других мер. Сейчас, может быть, жизнь другая, не знаю, годы идут. Но у старых людей идеология старая и молодежь они воспитывают по-старому. (Из книги Бориса Золотарева "Из жизни особо опасного рецидивиста")
Упомянуты:
Учреждения: КЛ-400/21; Мозындор, ИТК; Иоссер.