ПРАЙМ КРАЙМ vip11.12.2020 16:24

Так шли дни за днями, и, наконец, в Ванино пришла весна. Зашевелились урки, среди них прошел слух, что формируются эшелоны на запад и их всех скоро отправят назад в лагерь на материк, а не на Колыму. К маю слух обрел реальность, заготовлялись проездные документы, вещевые и продовольственные аттестаты, отбирались дела.
Урки собирались группами, о чем-то взволнованно говорили. Мужики до их тайн не допускались. Мне случайно по секрету стало известно, что предполагаемое место их отправки - Амурские лагеря. "Придурки", работающие в конторе, подтвердили ходившие среди зэков слухи. Наконец, в один солнечный день апреля всем главным уркам в законе было приказано собраться у вахты лагеря с вещами. Мы наблюдали трогательные сцены прощания уезжающих с коллегами, остающимися в Ванино - поцелуи, объятия и даже слезы. Когда все уезжающие собрались, их стали выводить за ворота. Впереди шествовал Иван Упора и его ближайшие помощники. Ворота лагеря закрылись, и вдруг на глазах у остолбеневших от изумления блатных вся группа за пределами лагеря была окружена солдатами регулярных войск МВД с автоматами. Им было приказано лечь вниз лицом на землю, руки заломили за спину, и надели наручники. Потом все они были помещены в спецтюрьму за пределами пересылки. Оставшиеся в зоне, урки взорвались криком, воем и свистом. Весь лагерь пришел в движение, тут же организованные летучие отряды из воров захватили административное здание внутри зоны, а в заложники были взяты все надзиратели, находившиеся в этот момент в лагере, и в том числе начальник учебно-воспитательной части пересылки старший лейтенант Борисов. Требование воров: вернуть назад в лагерь всех урок, заключенных в тюрьму.
Внутри всех зон установился беспредел и анархия. Начались перебои не только с едой, но стало не хватать и воды. Комендатура перестала работать, и каждый барак объявил свой суверенитет, на основе закона тайги, где сила определяла и власть. Мы все пытались реже выходить из своего барака, слушали песни Иосифа, спорили по разным вопросам и делились своими воспоминаниями. Однако, голод не тетка, и одними разговорами сыт - не будешь. На четвертый или пятый день этой "свободной" жизни решил попытать счастья и поискать какой-нибудь еды у знакомых мне блатных. Выйдя из барака, я посмотрел вокруг и ахнул: на рейде стояла громада океанского теплохода. Решив выяснить обстановку спустился в первую зону, где находилась лагерная контора и у встреченного знакомого "придурка" спросил, что за теплоход стоит в бухте. "Советская Латвия", - ответил он, - скоро будет погрузка этапа, но всех он, по-видимому, не возьмет, очень уж много народа скопилось в лагере.
Подойдя к первому бараку, находящемуся напротив ворот вахты, где я жил раньше, обратил внимание, что здесь толпилось много народа, часть из которого грелась на солнце и смотрела на теплоход, а другие о чем-то оживленно говорили. Большая группа блатных почковалась отдельно, перебрасывались между собой матом и все они были вооружены прутьями и палками. Только я собрался зайти в барак, как вдруг ворота распахнулись, и за ними стояла цепь солдат с автоматами, направленными на людей в зоне. Еще не соображая ничего, я рухнул на землю, сказался фронтовой инстинкт, и тут же затрещали очереди из автоматов, и цепь двинулась внутрь лагеря. С опозданием в несколько минут громкоговоритель, установленный в зоне, прохрипел: «Внимание, внимание всем! Ложись на землю, руки за голову»!
Люди заметались, бросились бежать в ужасе, забивались в разные щели. Я остался лежать у барака, а автоматчики прошли мимо меня, непрерывно стреляя. Следует сказать, что стреляли они от «живота», не прицельно, поливая пулями перед собой. В этот день было убито и ранено около ста человек, преимущественно мужиков. Но восстание уголовников в бухте Ванино было подавлено, и заложники освобождены.
На следующий день стали грузить в трюмы теплохода людей. Последними, в наручниках, туда были отправлены все главные урки, находящиеся в тюрьме и среди них Сашка Олейников и Иван Упора. После отплытия "Советской Латвии" народу в зоне значительно поубавилось, но освобожденные места постепенно заполнялись вновь прибывающими. (Бронштейн В. Б. Преодоление)

Упомянуты:

Упоров Иван Васильевич (Черт)

Олейников Александр Федорович (Олейник)

Учреждение: Ванинский ИТЛ (Ванинлаг).

ответить

ПРАЙМ КРАЙМ vip11.12.2020 16:14

Большие группы "сук", имевших своих признанных авторитетов и собственный подход к понятию "сучьего закона" делились на пивоваровцев, олейниковцев, упоровцев и других. Сюда не относились трюмленые воры, которые ни к кому не присоединялись, а "сучий закон" трактовали как кому выгодно. Поэтому антагонизм среди различных групп "сук" возникал повсеместно. Как правило, он кончался открытой борьбой за теплые места во внутрилагерном руководстве. Мне пришлось наблюдать это изнутри и быть в самой гуще событий, названных потом ванинским бунтом.
Пришел эшелон из Воркуты, битком набитый урками разных мастей. Воров в законе направили в "бур", а остальные, преимущественно трюмленые суки, расположились в третьей зоне, как более отдаленной и свободной из всех других. Вот им-то и не понравились порядки, установленные здесь Олейником, который не позволял грабить мужика и даже играть в карты. Они стали роптать, объединяться в небольшие кучки, которые быстро расходились при появлении кого-то из комендатуры. Во главе недовольных встал Иван Упора, известный в лагерях Воркуты трюмленый вор с низким интеллектом, дегенеративным лицом и душой убийцы. Ходил он, окруженный своими приверженцами, в расстегнутом полушубке и зимней кожаной шапке с не завязанными ушами, клапаны которой располагались не поперек лица, а вдоль, и поэтому не завязанный шнурок клапана все время болтался перед его носом. По-другому свою шапку он никогда не носил, и, по-видимому, считал это верхом блатной моды. С появлением упоровцев как будто уже налаженный порядок в зоне нарушился. Участились грабежи и убийства, и кормить стали также значительно хуже. Правда это все было относительно, так как наша еда состояла из 400 г. мокрого черного хлеба и баланды из молодых акулят. Где их брали, мне было не понятно. Хлеб съедали мы мгновенно, и понятно - оставить его до обеда редко кому удавалось. Шкуры акул можно было жевать часами, и все равно они были несъедобными.
Чувствовалось, что Олейник постепенно терял власть, и что-то должно было произойти. Следует сказать, что ни одному блатному, к какой бы он масти ни принадлежал, ехать на Колыму не хотелось. Там необходимо было работать, и кто ты есть: мужик, блатной или "сука" - неважно, на Колыме все должны вкалывать - иначе смерть. И порядки там были по рассказам не те, что на материке, долго не церемонились, не можешь работать или не хочешь, быстро отправляли на тот свет, чтоб не ел чужой хлеб, который нужен другим. Поэтому на тайной сходке урок всех мастей было решено поднять многотысячный лагерь на борьбу за отправку всех блатных назад на материк. Для этой цели захватить власть внутри лагеря и убить Олейникова, а на его место поставить Ивана Упору и его людей. Кроме того, должны быть сразу же уничтожены все люди Сашки Олейника и его поддерживающие "суки" в лагере, потом захват санчасти и нескольких надзирателей в заложники, дальнейшие действия по обстановке. В темную ноябрьскую ночь перед октябрьскими праздниками я видел, что мелкие урки, возбужденно разговаривая, подходили к угловым стенкам бараков и вынимали из стены, вставленные между бревен металлические заточки, самодельные ножи и кинжалы. Один из молодых воров, подмигнув мне, сказал: "Сегодня ночью будет большая война". Я это понял, когда старый и больной вор дядя Костя еле спустился с нар, и, взяв в руки нож, нетвердо стоя на ногах, сказал, что он сегодня обязательно кого-нибудь "пришьет".
Ночь "длинных ножей", как бы назвали ее гитлеровцы, произошла прямо под праздник с шестого на седьмое ноября 1948 года, когда и охрана была, не так внимательна и весь офицерский состав отмечал праздник дома. Удары ножей обрушились на сук из комендатуры, там, где они были в то время. Помощника Олейникова по кличке «Китаец», прямо рядом со мной подняли на пики, и остервенело добивали до тех пор, пока каждый из нападавших не ударил его ножом, а он сам превратился в бесформенный кусок мяса. Часть "сук" из комендатуры, которых не застали врасплох, отбиваясь от нападавших, смогли добраться до запретных зон у стен лагеря и залечь там под прикрытием пулеметов охранников.
Сашку Олейникова, согласно неписанному закону, пришел убивать сам Иван Упора. И постучав в дверь комнатушки, где тот спал, он предложил ему открыть дверь и рассчитаться. Тот немного выждал, а потом внезапно выскочил в одном белье, держа в одной руке нож, а в другой табуретку. Его напор был стремителен, и, по-видимому, нападавшие, зная силу и храбрость Олейника, немного растерялись. Ловко орудуя ножом и защищаясь табуреткой, получив лишь небольшое ранение, Олейнику удалось добраться до проходной и скрыться среди солдат охраны лагеря. В эту ночь всего зарезано было человек семьдесят. Точное число погибших знало только лагерное начальство и то после подсчета всех потерь за несколько дней, так как в последующие дни дорезали тех, кто случайно остался жив и с кем сводили личные счеты.
Основная группа упоровцев после резни укрылась в санчасти и утром выдвинула свой ультиматум: Иван Упора становится комендантом и формирует состав до отправки всех урок назад на материк; после чего они освобождают помещение санчасти, всех врачей и четырех захваченных ими надзирателей. Через сутки руководство лагеря дало положительный ответ, предварительно согласовав его с управлением в Магадане, но как потом выяснилось, затаило при этом, как говорится, большое хамство.
Упоровцы свою победу праздновали долго и с большим восторгом. Для всех зеков устроили как бы праздничный обед. В баланду дополнительно к акулам было нарезано немного картошки и насыпано крупы. Возобновились обходы бараков членами комендатуры во главе с Иваном Упорой, и он лично интересовался нашим житьем-бытьем. Однако порядка в зоне стало значительно меньше, и пожаловаться на распоясавшуюся всякого рода шпану было некому. Да и сама комендатура вела себя, как шайка обычных бандитов, которыми они и были, но к тому же дорвавшихся до власти и потому делавших все, что хотели; правда, мира и согласия между собой у них также не было.
С приходом в комендатуру Ивана Упоры участились случаи смерти от голода. Выдаваемую зеку законную пайку уже теперь никто не охранял. (Бронштейн В. Б. Преодоление)

Упомянуты:

Упоров Иван Васильевич (Черт)

Олейников Александр Федорович (Олейник)

(Дядя Костя)

Учреждение: Ванинский ИТЛ (Ванинлаг).

ответить

ПРАЙМ КРАЙМ vip11.12.2020 15:58

Из рассказа В.М. Побежимова: "После портовской зоны Олейник попал в Усть-Орочи. Следом за ним приехали несколько воров, они нанесли Олейнику 15 ножевых ран. Олейник был сильным, весь в крови сумел выскочить и добежать до вахты. В Ванино его вылечили, а уж потом отправили в Магадан. Олейник свободно разъезжал по железной дороге с концертной бригадой, в ней были знаменитые артисты, сидели все по 58-й: не то сказал, не то спел". (А.Шашкина "Ванинская пересылка")

ответить

ПРАЙМ КРАЙМ vip11.12.2020 15:56

И тогда я обратила внимание на Олейника, предлагаю и вам сделать то же самое. Материал о нем разбросан в рукописи, но по мере чтения возникает странное впечатление...
Олейник, бывший летчик, работал в портовской зоне, ходил всегда с тросточкой, а в ней "пика" была. Вспоминают и такое: "Когда Олейника сопровождали в САНО двое охранников, один из них нес для Олейника две подушки". Один из старожилов рассказывал о своей первой встрече с Олейником: "Как-то пришла бригада с новым бригадиром. Кто это? - "Олейник". - "Имя это я уже слышал. И когда они паковали свинец в ящики для отправки в Магадан, я с ним разговорился: "Коля, за что попал? Говорят, ни за что ведь сидите". Воры "в законе" не работают, а Олейник, как и все, паковал свинец. Олейник ответил: "Знаешь Алешку Степина?" - "Знаю" - "Хочешь узнать, поговори с ним. Мы вместе в школе учились". - "Да мне от тебя хочется узнать". Вот что Олейник рассказывал: "Закончил школу, поступил в авиационное училище. А тут война, стал летать, сбили под Москвой. Долго лежал в госпитале, подлечили, комиссовали, пришел домой. Мать у меня одна. На работу не устроился. Подвернулись ребята, одно дело проделали, второе, а на третьем попался. Дали срок". Олейник был небольшого роста, плотный, крепенький. Всю зону держал, руководил "суками". Инстинкт был развит так, что чувствовал, когда на него нападение готовят. Ночью, когда к нему пробовали подойти, вскакивал, тогда уже никто не трогал. Готовили Олейника к отправке в Магадан, а ему здесь в зоне Шура нравилась. Требовал, если ее с ним не отправят, то в дороге таких дел натворит... Отправили их вместе. Олейника убили где-то на марше в Магадане". (А.Шашкина "Ванинская пересылка")

Учреждение: Ванинский ИТЛ (Ванинлаг).

ответить

ПРАЙМ КРАЙМ vip11.12.2020 15:46

Этапы разные были: такие, как Упоров, Олейник командовали. У каждого своя кличка была, в деле так и писали: кличка такая-то. Им многое разрешалось. Фунт ходил все время с ножом: "Я никого не трону, это - он своих". Олейник, Упоров ходили тоже с ножами. К Упорову из Сортировочной привозили женщину, которая ему нравилась. Олейник - здоровый, сильный. Идёт, бывало, по лагерю: "Здорово, начальник! Тихэнько?". - "Тихэнько". У него была Шура - машинистка, он все время заботился о ней. Запомнилось, как Олейник весь этап в лагере положил. Ходит по головам заключенных: "Ты будешь "сукой"?". Офицеры стояли в сторонке, смотрели. (А.Шашкина "Ванинская пересылка")

Упомянуты:

Упоров Иван Васильевич (Черт)

Олейников Александр Федорович (Олейник)

Кулишев Иван (Фунт)

Учреждение: Ванинский ИТЛ (Ванинлаг).

ответить