5331

Яикъ, Оренбург

- Да, прибавили вы мне головной боли с этой амнистией.

- А вам-то что? Радоваться надо...

- Так ведь вы только "замок снимете", а мне их обуть-одеть надо и до дому проводить.

Этот разговор состоялся недавно в одном из кабинетов штаба исправительной колонии N8 на Сулаке. Участниками его были трое. С корреспондентом беседовали заместитель начальника учреждения по воспитательной работе Сергей Андреев и "смотрящий" за Оренбургом коронованный "вор в законе" Рашид Хачатрян.

Последний раз я был на этой зоне, именуемой в народе просто "восьмеркой", лет десять назад. По долгу службы, конечно. С тех пор в стране изменилось многое, сменилась даже сама страна. Но здесь внешне все осталось по-прежнему: тот же свежепобеленный высокий бетонный забор, та же над ним зловещая паутина из колючей проволоки и вышки, вышки, вышки - надежные спутники неволи.

Лязгнул последний электрический замок, надежно замыкающий череду тяжелых металлических дверей, и мы оказались в месте, хотя и не столь отдаленном по расстоянию, но весьма неблизком по времени здешних сроков отсидки. Где-то неподалеку под лай овчарки с надрывной тоской чаялась (на блатном жаргоне - "надеяться", "ожидать") в динамиках магнитофона печально знаменитая "Таганка". Тревожные позывные зоны.

Оговорюсь сразу, что мой сопровождающий С.Н. Андреев был предельно откровенен и показал все, без купюр. Около двадцати лет назад мне довелось проходить срочную службу в КрасЛаге (Красноярских лагерях), и внутренний уклад колонии был в общем-то знаком и понятен.

- Это - "красная зона". Хотя и строгого режима, - говорит Сергей Николаевич. - Как-то в одном из писем матери к осужденному после ее посещения нашей колонии мы прочитали: "Вот теперь я понимаю, почему тебе неймется на воле. Здесь хлеб надо отрабатывать, а не отсиживать".

Кстати, заметим, что здесь вся исходящая и входящая корреспонденция в обязательном порядке перлюстрируется. Таковы требования режима.

На сегодняшний день в области действуют семь исправительных колоний и три следственных изолятора. В ИК содержится около 18 тысяч заключенных, 60-65 процентов из которых - местные.

На "восьмерке" сейчас отбывают свой срок две с половиной тысячи осужденных, 70 процентов из них - рецидивисты. Амнистии подлежат 600 человек. В том числе за тяжкие, особо тяжкие и рецидивные (неоднократные) преступления.

А вот наш медпункт, - продолжил экскурс Сергей Николаевич. - Здесь мы можем оказать практически все виды экстренной медицинской помощи. Разумеется, бесплатно. Есть у нас и свой наркологический кабинет...

Кстати, огромное количество осужденных поступают сюда с сильнейшей наркотической и алкогольной зависимостью, и период их адаптации к здоровому образу жизни проходит крайне болезненно. Заключенных с открытой формой туберкулеза этапируют в Новотроицкую тубзону. Болшинство из них вскоре тоже выйдут по амнистии. Кстати, палочка Коха в зоне вполне ликвидный товар - туберкулез как покупается, так и продается. За хорошие деньги, конечно. Сегодня на "восьмерке" мотают срок уже 14 больных СПИДом. И в условиях, когда в каждом отряде здесь по 5-6 "обиженных" (иначе говоря "голубых" или, как они себя сами называют, "слабохарактерных"), можно только представить возможные последствия.

Есть в ИК-8 и своя 11-летка, и ПТУ, где готовят каменщиков, штукатуров, электросварщиков, электромонтажников. Есть и своя библиотека на пять тысяч книг, и даже свой клуб.

Сегодня на "восьмерке" 400 бесконвойников, около 170 человек ежегодно условно-досрочно освобождаются. На промзоне работают 350 заключенных. Легко подсчитать, что общественно полезным трудом здесь занят лишь каждый третий отсиживающийся. Остальные просто "топчут зону". Причина по нынешним временам вполне банальна - нет заказов, как нет и инвестиций на развитие производства. Зато здесь есть три современнейших мельницы, перерабатывающих в сутки до 50 тонн пшеницы. Есть вполне производительные линии по производству шлакоблоков, керамзитоблоков и даже бетонных панелей и перекрытий. Есть и свой швейный цех. Но главное - есть дешевая, почти бесплатная рабочая сила, годами напролет изнывающая от смертной тоски и безделья. А это, как известно, - одна из главных составляющих многих преступлений. Вероятно, нищему государству есть прямая выгода заглянуть и за этот высокий забор, а не "щипать" (то есть "красть") из карманов честных налогоплательщиков. Заходим в общежитие (заметьте - не "казармы" и не "бараки"). Чистенькие простыни и наволочки. В каждом общежитии - холодильник, забитый продуктами с воли, и обязательный телевизор. Мама дорогая, подумалось, за что же мы "сотоварищи" в свое время отмотали в армии по два года, выполняя (согласно тогдашней Конституции) "священный долг и почетную обязанность каждого гражданина".

Но, как говорят юристы, "сравнение - не доказательство". И мы двинулись дальше по дороге, которая привела... к храму. В "восьмерке" тридцать человек истово верующих, 38 были приобщены к Господу путем крещения только за этот год. Нас встретили двое - староста церкви и его помощник. Весьма вежливые и столь же набожные ребята - Вячеслав Чебруков и Анатолий Павлов.

Интересуюсь: "За что сидите?" Оказалось, что оба - за убийство. Церковный староста во время разбойного нападения при попытке кражи автомобиля "замочил" сторожа гаражного кооператива (18 лет лишения свободы), а его помощник (10 лет) пристрелил сына одного известного руководителя Оренбурга. А так все как у людей. Единственное, как показалось, наказание, которое они действительно несут, - лишение свободы. И в основном - за лишение жизни и здоровья безвинных людей. Впрочем, в связи с амнистией многие из зеков в полной мере не испытали даже и этого. А между тем, только на "восьмерке" 70 процентов заключенных - рецидивисты (то есть сидящие по третьей и более "ходке"). Общая статистика свидетельствует, что каждый третий осужденный вновь возвращается в места лишения свободы. Не знаю, каким местом думала Государственная Дума, но, пораскинув непосредственно мозгами, легко понять, что эта "кривая дорожка" будет вымощена не "благими намерениями", а снова чьими-то жизнями и здоровьем.

Когда вернулись в штаб, я попросил принести мне любое дело амнистируемого. Принесли. Без содрогания приговор нельзя даже прочитать, не говоря уже о том, что пришлось вынести жертве. Неоднократное групповое изнасилование в крайне извращенной форме. И как только эти изверги во плоти не истязали безвинную девушку, искалечив ей на всю жизнь и здоровье, и психику. И вот, поди ж ты, - свободен! Понятно, если бы отпустили человека, умыкнувшего мешок зерна из чужих закромов.

От мрачных мыслей отвлек стук в дверь кабинета. Вошел интеллигентного вида мужчина в темных очках. Вежливо поздоровался и представился - Рашид Хачатрян. Так состоялась наша короткая беседа. Оказывается, он приехал назначить на зоне "смотрящего". Предыдущий накануне "откинулся", кстати, тоже по амнистии. Криминальный статус сей должности весьма прост - распределять "общак" и "разводить" конфликты. Впрочем, вполне вероятно, что к этому могут добавляться и другие "функциональные обязанности". Как утверждает администрация зоны, это в какой-то мере ей даже помогает. Возможно. Дело не в том. Досадно то, что даже воры имеют чувство ответственности и никогда не "кидают" своих. В отличие от государства. Сознавать это обидно, но признать необходимо.

Мы попрощались. И я с облегчением вышел на волю. Все так же где-то лаяла овчарка, и все так же чаялась в динамиках незабвенная "Таганка", вероятно, уже по второму или третьему разу. Вдруг подумалось, что все возвращается на круги своя - и люди, и нелюди, и даже магнитофонная пленка. Возможно, еще лет через десять мы снесем даже этот бетонный забор и запросто будем ходить к своим мучителям в гости, с именем Господа на устах отпуская им "все тяжкие". Но тогда, простите за богохульство, нам для начала надобно надеть терновые венки и всем скопом покаянно взойти на Голгофу. А пока мы - не боги, а всего лишь человеки. И жить нам, значит, престало по-человечески. (Яикъ, Оренбург, 20.07.2000, №29(70), Юрий СЕЛИВЕРСТОВ, Андрей САБОВ)

Следите за новостями воровского мира на канале Прайм Крайм в Telegram и Яндекс.Дзен