4606

Молодой дальневосточник, Хабаровск

Каждый человек - на воле или под стражей - имеет право на квалифицированную медицинскую помощь. Вне зависимости от того - законопослушный он гражданин или подследственный. О последних днях Евгения Васина рассказывает его адвокат Сергей Бабаев

Об аресте и смерти Евгения Петровича Васина или Джема написано много. Можно было бы “закрыть” эту тему. Тем более, что за те без малого четверть века, что работаю адвокатом, никогда не писал о людях, которых защищал. Но сейчас - случай особый. Никогда прежде мои подзащитные не умирали в ходе следствия, да еще под стражей в следственном изоляторе.

Хотя что в этом странного? Люди умирают везде: дома, на работе, в больнице. Могут умирать и в следственных изоляторах, до суда. И все же...

Когда арестовали Васина, он взял с меня слово: пока будет под стражей, никаких интервью не давать. Возможно, он напрасно убедил меня в этом. Как бы то ни было, слово я сдержал. Сейчас Евгений Васин не под стражей...

Арестовали Васина 20 сентября в Комсомольске-на-Амуре, в квартире. Постановление на его арест вынес старший следователь по особо важным делам управления Генеральной прокуратуры в Дальневосточном федеральном округе С. В. Аксаментов. Санкционировал арест заместитель Генерального прокурора К. Л. Чайка. Санкция на арест была дана заочно 19 сентября.

С чем это было связано - мне до сих пор не известно. Ни в моей практике, ни в практике моих коллег, с которыми я общаюсь, такого не было. Закон допускает заочный арест, если обвиняемый в преступлении скрывается. Но, во-первых, Васин не был обвиняемым, во-вторых, он не скрывался. Заочный арест лишил его возможности лично присутствовать на санкции у прокурора и представить свои доводы против этого. Из постановления об аресте стало ясно, что на Васина дал показания один из арестованных за полгода до этого по делу о поджоге кафе “Чародейка” в Комсомольске-на-Амуре 22 февраля.

Аресту предшествовал долгий и тщательный обыск квартиры. В ходе всего обыска Васин лежал. В прямом смысле в койке. За несколько дней до этого у него был гипертонический криз, и врачи сочли необходимым не перемещать его в больницу, а оказывать помощь на дому. Пока шел обыск, медсестра еще успела поставить очередную назначенную капельницу. После этого его и подняли с постели.

Не знаю, из каких соображений в прессе сообщалось, что “операцию по задержанию Васина” проводили сотрудники ОРБ (оперативно-розыскное бюро - аналог бывшего РУБОП), ФСБ, при поддержке спецназа милиции”. Спецназ милиции - еще куда ни шло, а ФСБ каким боком? Ничего подобного не было. Из квартиры к ожидавшему внизу микроавтобусу вышли следователь, Васин и я, адвокат. Первая попытка допроса была предпринята через полчаса в помещении прокуратуры города. Она закончилась ничем по причине плохого состояния Васина. На этом вся нормальная работа следствия с ним завершилась. Все дальнейшие события осмыслению не поддаются.

Все время, пока шло следствие, до смерти Васина и сейчас, по прошествии времени, я задаю вопрос: зачем Васин был нужен следствию? Если верить информации, сообщенной следствием через прессу, то:

“Доказательств того, что к поджогу “Чародейки” был причастен... Джем... по мнению следователей окружной прокуратуры, которые ведут это дело, достаточно, чтобы вор в законе получил длительный тюремный срок”.

Выходит, что прокуратура произвела арест Васина, предполагая в последующем завершить по нему дело и передать в суд. Странно только: с какой целью прокуратура до передачи дела в суд сообщала нам не только о своих намерениях, но и предопределяла дальнейший исход дела? В конечном итоге вопрос о “достаточности доказательственной базы” для “длительного тюремного срока” решает суд, но никак не прокуратура.

Допустим, что Васин действительно был нужен прокуратуре как обвиняемый по делу, а в последующем и подсудимый. Тогда прокуратура обязана была принять все возможные меры, чтобы Васин не покончил жизнь самоубийством, чтобы его не убили, и, наконец, чтобы он, по возможности, внезапно не умер естественной смертью.

Остановимся на последнем. Для того, чтобы человек внезапно не умер естественной смертью, ему необходимо своевременно поставить диагноз, провести квалифицированное лечение и в экстренных случаях оказать медицинскую помощь.

Впервые Васину в медицинской помощи было отказано в день ареста 20 сентября. После попытки допроса в прокуратуре г. Комсомольска-на-Амуре ему стало плохо с сердцем. Стараниями близких была вызвана опытный врач-кардиолог. Но ее к Васину не допустили. В тот же вечер под усиленной охраной его увезли в Хабаровск.

Рано утром Васина доставили в изолятор временного содержания УВД Хабаровского края (ИВС - аналог бывшего КПЗ). Его состояние было таким, что пришлось дважды вызывать “скорую помощь”. В обоих случаях врачи “скорой” поставили диагноз “ишемическая болезнь сердца, прогрессирующая стенокардия”. Врач второй”скорой” выписал направление для госпитализации. И все же стараниями следователя Аксаментова и прибывшего “врача в погонах” Васин был определен в ИВС. 24 сентября ему становится хуже, никакого лечения не проводят. Мне пришлось письменно сообщить об этом следователю Аксаментову, поскольку сам он к Васину не приходил.

На следующий день следователь приходит в ИВС и убеждается, что состояние Евгения Петровича не позволяет выполнять с ним следственные действия. Следователь уходит, обещая вызвать врачей медчасти УВД, которые якобы “закреплены за Васиным”. “Закрепленных” врачей мы ждали около двух часов. Наконец пришла терапевт поликлиники УВД и некий подполковник медицинской службы, возможно, тот, который помог определить его в ИВС. Врач подтвердила гипертонический криз. Относительно сердечных болей никаких назначений сделано не было.

27 сентября вновь следует мое обращение в прокуратуру, на этот раз не только к следователю Аксаментову, но и к заместителю генерального прокурора Чайке. Прошу перевести Васина в медицинский стационар, где бы ему оказывалась медицинская помощь. Внимание, читатель! Я прошу это сделать, чтобы Васин мог участвовать в следственных действиях. Реакции никакой.

28 сентября рано утром дежурная служба ИВС вновь вызывала Евгению Петровичу “скорую”. В этот же день, утром, следователь предъявил ему обвинение. Допросить Васина по предъявленному обвинению следователь не смог, ввиду плохого состояния здоровья, о чем добросовестно написал в протоколе. В этот же день на 14 часов следователь назначил очную ставку с участием Васина.

Остановимся на этом чуть подробнее.

Очная ставка проводилась в кабинете следователя в здании управления Генеральной прокуратуры по Дальневосточному федеральному округу, куда Евгений Васинбыл привезен из ИВС. Протокол очной ставки дублировался видеозаписью. Если пленка этой видеозаписи будет сохранена (ничему не удивлюсь - авт.), то на ней видно, как через пять минут после начала очной ставки, когда только и удалось, что установить данные участвующих лиц, у Евгения Васина начался сердечный приступ. Следователю пришлось в срочном порядке вызывать “скорую помощь”.

Приехавшая на “скорой” врач-терапевт, осмотрев Васина, потребовала немедленно вызвать кардиологическую бригаду. Увидев замешательство следователя, она сама, не спрашивая разрешения, стала набирать номер. Она же потребовала немедленно уложить Васина на стулья прямо в кабинете и стала проводить первые неотложные медицинские мероприятия. У Евгения Петровича уже начали синеть губы. Надо отдать должное и этому врачу, и приехавшей очень быстро кардиологической бригаде. Как впоследствии сказали специалисты, врачи “скорой” не допустили инфаркта.

Врач-кардиолог “скорой” настоял на немедленной госпитализации Васина. Когда охранники понесли его на носилках в “скорую”, я решил, что на этом “медицинские” злоключения Васина закончились. Увы, самое страшное было впереди.

Васина поместили в реанимационную палату кардиологического отделения краевой клинической больницы в 16 час. 35 мин. 28 сентября. 29 сентября утром его перевели в палату интенсивной терапии этого же отделения. В это же утро Евгения Петровича из больницы увезли. В истории болезни записано: “Следователь... настаивает на переводе больного на лечение в отделение СИЗО (СИЗО - это не отделение краевой больницы, это следственный изолятор №1 Хабаровского края, в простонародье - тюрьма - авт.)... выписывается по рапорту (?) в стационар СИЗО с рекомендациями на лечение... На переводе настаивает следователь прокуратуры ДФО Аксаментов Сергей Витальевич”. Один мой знакомый сказал: “Васина не убили. Ему просто не мешали умереть”.

У следствия была возможность не допустить смерти Васина, не забери его следователь из краевой больницы. Квалифицированная помощь в условиях стационара не излечила бы его полностью. Но нельзя не согласиться с врачами, что была реальная возможность исключить трагическое развитие заболевания. Более того, многие врачи утверждали, что через неделю-две стационара Евгений Петрович смог бы участвовать в следственных действиях. Так нужен ли был Васин следствию?

Меня могут упрекнуть, что излишне подробно описываю “медицинскую” составляющую уголовного дела и не говорю о “юридической”. Возможно. “Юридической” составляющей в моем рассказе не будет. Не будет, потому что ее не было. С Евгением Петровичем Васиным не провели ни одного следственного действия.

Начальник хабаровского СИЗО полковник Прузан в интервью газете “Молодой дальневосточник” рассказал о том, как он не хотел принимать Васина в СИЗО. Причина проста. В следственном изоляторе нет условий для содержания и лечения арестованных с такими диагнозами.

Прузан признает, что ему в прокуратуре пообещали обеспечить Васина лекарствами и предоставить врача-кардиолога. Поверил. Через несколько дней, когда стало ясно, что ничего из обещанного выполнено не будет, друзья стали срочно покупать лекарства и аппарат для снятия кардиограмм. Из СИЗО Васина в больницу не возили ни разу. Это я к тем публикациям, где писали о каких-то выездах к кардиологам. И голодовки он в следственном изоляторе не объявлял. Он просто не мог ничего есть, кроме жидкого супа.

И вновь я возвращаюсь к вопросу: зачем был нужен Васин следствию?

Все мало-мальски грамотные следователи знают, что допускается содержание больного обвиняемого в гражданских стационарах под постоянной охраной (конвоем). Собственно, и Васин тот вечер и ночь, что провел в краевой больнице, был под охраной. Последний раз следователь попытался провести очную ставку с Васиным 15 октября. Все происходящее вновь фиксировалось на видео. Васин был настолько плох, что срочно вызвали трех врачей СИЗО. Кардиолога среди них не было. Это был последний день, когда следователь видел Васина живым. Врачи выдали справку о невозможности проведения с Евгением Петровичем следственных действий. Ни по одному заявлению, поданному мной в ходе следствия старшему следователю по особо важным делам С. В. Аксаментову, ответов я не получил. Все остальные должностные лица, к которым обращался по поводу состоянии здоровья моего подзащитного, ответили отписками.

На заявление жены Евгения Васина в управление Генпрокуратуры по ДВФО ответ пришел в день, когда ей сообщили о смерти мужа. В ответе в частности сказано: “Васин находился на лечении в ККБ-1, где ему выставлен диагноз - гипертоническая болезнь 2 степени вне обострения, назначено медикаментозное лечение...” Об ишемической болезни сердца и прогрессирующей стенокардии - ни слова. Заканчивается письмо так: “Во время содержания под стражей Васину Е. П. оказывалась (выделено мной - авт.) медицинская помощь с учетом имеющихся в ИВС и следственном изоляторе возможностей”. Письмо датировано 17 октября, когда Васин был еще жив, пишут же в прошедшем времени, как о покойнике. Или помощь к тому времени уже окончательно оказывать перестали, поскольку “имеющиеся возможности” были исчерпаны?

В следственном кабинете, за сутки до смерти Евгения Петровича, я согласовал с ним текст обращения к представителю президента К. Б. Пуликовскому, губернатору края В. И. Ишаеву, начальнику УВД ДВФО А. П. Золотареву, начальнику УФСД А. И. Маренкову, начальнику УВД края В. А. Баранову, главе администрации Комсомольска-на-Амуре Михалеву. Васин трижды убеждал меня переделывать текст обращения, убрать резкости. В тот день он устало махнул рукой и сказал: “Оставляй как есть. Боюсь, не успеем, живым меня отсюда не выпустят”.

Не успели... Заканчивалось обращение следующим: “...До настоящего времени следственные действия с ним не проводятся по состоянию здоровья. При этом квалифицированная медицинская помощь не оказывается. Если с ним что-либо случится до окончания следствия или суда, дальнейший ход расследования предсказать не сложно... Но будет ли в этом случае установлена истина, и нужна ли истина следствию?”

И все же. Владел ли Евгений Васин какой-то информацией по трагедии в кафе “Чародейка” в Комсомольске-на-Амуре 22 февраля 2001? Информацией, которая бы представляла интерес не только для объективного следствия, но и для общественности? Не знаю. Все, кто был близко знаком с Васиным, знали его черту: не доверять никому то важное, что стекалось к нему из различных источников. Что же до решения суда... Одно мне известно точно: Васин уже никогда не сможет сказать слово в свою защиту. (Молодой Дальневосточник, Хабаровск, 05.12.2001, №48(12730))

Следите за новостями воровского мира на канале Прайм Крайм в Telegram и Яндекс.Дзен