8103

Молодой ленинец, Пенза

"Часовню в этом году на свои средства начал возводить Сергей Пенкин. У него здесь как-никак мать с отцом и брат лежат. Да что говорить, - машет рукой Котлов, - все там будем!"

Снег тихо поскрипывает под нашими ногами. Мы с водителем катафалка Анатолием Котловым неторопливо шагаем по едва заметной тропке мимо могил и негромко переговариваемся, словно боясь нарушить мертвую (иначе не скажешь!) тишину Новозападного кладбища. Анатолий Гаврилович связан с самым известным пензенским кладбищем почти четверть века. Сначала работал смотрителем, а затем сел за руль катафалка. И практически всех самых известных покойников города за последние двадцать лет он отправлял в последний путь. Словно мифический Харон на своей лодке через реку забвения.

Впрочем, сам Котлов к работе относится намного прозаичнее. И готов не только показать чью-то могилу, но и рассказать о смерти очередного "клиента".

"Вон, видишь, Л. лежит, Лев Викторович. В 76-м году трагически погиб. Мать его была директором продовольственного магазина, большая шишка. А сын у нее пристрастился к спиртному. Ну она Левку-то как-то раз закрыла на ключ, чтобы к дружкам не убежал, а сама ушла. А тут эти самые дружки заявились под окна и давай Леву звать: мол, выпивка есть, выходи. Не выдержал парень, связал простыни и бельевые веревки и по ним начал спускаться из окна. Да только не выдержало полотно, вот и разбился он, бедолага.

А вот Рябов лежит, бывший председатель облкомхоза, - останавливаемся мы у очередного надгробия. - После него эту должность занимал Виктор Афанасьевич Черушов. А сын его, Сергей Викторович, нынче директор "Тепличного" и депутат гордумы. Потомственный руководитель значит. А вот Иванов лежит, бывший главврач областной детской больницы. Заметь, народный врач СССР. Таких в советское время было по пальцам пересчитать. Или вот Исмагилов Мингалей Исмагилович. Замом работал у Ермина. Из-за чего-то они с ним повздорили, и Исмагилов не смог этого пережить..."

Особые чувства у старого катафальщика вызывают захоронения гаишников, со многими из которых он был знаком лично. Саврасов, Пахомов, Николаев... В крышку гроба последнего Анатолий Гаврилович сам вбивал первый гвоздь. У могилы бывшего начальника ГАИ Александра Козлова задерживаемся.

"Здравствуй, Александр Федорович, - словно с живым, здоровается Котлов и тяжело вздыхает. - Какой мужик был! Друг мой первый... И чего на себя вдруг руки наложил!"

Особо выделяются шикарными надгробиями могилы богатых цыганских родов. Оказывается, Котлов был знаком и с цыганским бароном Михаем Чулой Георгиевичем. Жил тот в особняке недалеко от кладбища и отличался строгим нравом. Рядом с цыганским бароном лежит и его жена.

"А вон видишь, - показывает Анатолий Гаврилович, - лежат отец и мать нынешнего замминистра культуры Застрожного. Кирилл Владимирович на похоронах матери, помнится, поллитровку отдал мне, чтобы я ее помянул.

Что любопытно, обычно от богатых родственников усопших лишней копейки не получишь, а люди победнее, наоборот, либо бутылку, либо купюру подкинут".

Интересуюсь, сколько же народу покоится на Новозападном кладбище.

"Много - больше ста тысяч точно, - уверенно говорит Котлов. - А может, и все двести. А если еще с остальных кладбищ народ посчитать... Вон Восточное того и гляди нас догонит. Кстати, когда в 79-м году оно открывалось, я был здесь заместителем и сам лично первую могилу выкопал - символически".

Тем временем пробираемся на относительно новый участок. У могилы некоего К. останавливаемся. Надгробие, выполненное из черного гранита и окруженное цепями, поражает своей фундаментальностью. Причем лицевой стороной памятник в отличие от других стоит почему-то к воротам.

"Это был известный предприниматель, - кивает Анатолий Гаврилович.- Погубили его конкуренты. Завел как-то поутру он свою "Волгу", а там бомба была заложена. В общем, похороны прошли шикарно. А вместе с телом положили что-то вроде магнитофона. Музыка, поди, до сих пор играет. За гранитом мастер восемь раз в Карелию ездил. Привезет, начнет обтесывать, а тот трескается. Прямо мистика какая-то".

Рядом могила старшего брата известного пензенского регбиста Кащеева. Тут же родственник губернатора Бочкарева некто Яков Петрович...

"Агнесса Курочкина... Тоже известная в своих кругах дама была. Погибла нелепо: села в машину, дверцу захлопнуть не успела, а водитель тронулся. Ну она упала и ударилась головой об асфальт насмерть". - "А много народу гибнет так нелепо?" - "Полно. Вот, например, Даша К. Семь лет ей было, когда она утонула в бассейне. Пошли с матерью в баню, и девчонка осталась без присмотра..."

У могилы известного тренера баскетболистов Швама снова останавливаемся. На плите написано: "Зиновий Семенович", хотя все звали его Евгением.

"Помню, гроб Швама баскетболистки несли на вытянутых руках, - продолжает Котлов. - Это как бы особая почесть, признание авторитета. А вон, напротив, покоится Витя Потапов, известный как Шнопак. Хоть и был он вор в законе, но народ его уважал. Я ведь его сам сызмальства знал. Только когда он по тюрьмам пошел, разошлись наши дорожки. За его могилкой парочка одна все ухаживала. Но оба померли здесь же, на кладбище. Она замерзла вон у тех двух берез. А сожителя ее, сидевшего с Витькой в зонах, на следующий год нашли на другом конце кладбища".

У могил известных журналистов уже настала моя очередь преклонить голову. Герман Титов, Валерий Елистратов, Николай Булавинцев... С кем-то довелось пообщаться при их жизни, а кого-то и в последний путь проводить.

За воротами кладбища Анатолий Котлов показывает на недостроенную часовню.

"Ее в этом году на свои средства начал возводить Сергей Пенкин. У него здесь как-никак мать с отцом и брат лежат. Да что говорить, - машет рукой катафальщик, - все там будем! Мой отец тоже здесь, и до меня очередь дойдет. От нее, смерти, не спрячешься".

Чтобы как-то разогнать мрачные мысли, прошу рассказать какую-нибудь историю.

"Веселых особо я не знаю, - говорит Котлов. - Расскажу лучше, как чуть пальца не лишился. Ставили мы на одну могилу гранитную плиту. А она соскользнула, и так получилось, что половину указательного пальца на правой руке мне напрочь срезало. Я этот огрызок выбросил, и повезли меня в больницу. А врач-то, Воеводин его фамилия, и говорит: "Куда палец дели? Быстро за ним!" Нашли все-таки. И ведь пришил он его мне на место. Вот такая история!"

"А сатанисты всякие вам тут не досаждают?" - "Сатанисты это или нет, а вот только пару лет назад какие-то вандалы много памятников порушили. Тогда об этом и телевидение показывало сюжет, и в газетах писали. А так особо не шумят. Бомжи - те уже давно кладбище поделили, кормятся чем придется".

На прощание Анатолий Гаврилович приглашает еще как-нибудь зайти к нему на кладбище.

"Если только в гости", - отшучиваюсь я, намекая на двусмысленность приглашения. Хотя ведь, как ни крути, а прав старый катафальщик - все там будем. И пусть покойнику все равно, где лежать, а все же хотелось бы покоиться среди известных личностей, которых свозят на Новозападное кладбище. Только желательно, чтобы момент этот наступил лет эдак через пятьдесят, не раньше. (Молодой ленинец, Пенза, №51 (7044), 18.12.2001, Геннадий МАРЧЕНКО)

Следите за новостями воровского мира на канале Прайм Крайм в Telegram и Яндекс.Дзен