Беттинг19.05.2021 17:13
Знающие его рассказывают, что Лоло, будучи смелым и честным, еще в молодости имел большое влияние в городе. С легкостью решал споры, возникающие между преступными группировками и смягчал уличные столкновения. Лоло стал вором в законе, приобрел известность и уважение, когда ему не было еще и 17 лет...
С Лоло я познакомился осенью 1971 года в камере номер 33 Ереванской тюрьмы, где пробыл 27 дней. Но слышал я о нем задолго до встречи — от смышленого человека по имени Гриша, который работал у меня на Арабкирском рынке продавцом мяса (автор был директором мясного пассажа этого рынка. — Ред.). Очевидцы рассказывали, что кортеж автомашин на севанской трассе, встречавших возвращающегося после отсидки в Воркуте Лоло, тянулся километрами. Не успев возвратиться, он поднял в Ереване новую шумную волну. Весьма необычное по тем времени преступление, которое в дальнейшем получило название “Золотое дело”, повергло правоохранительные органы в шок. Тогда нераскрытых преступлений почти не было, особенно если речь шла о чести милицейского мундира. Исключением не стало и это неординарное дело...
Однажды рано утром Лоло, одетый в милицейскую форму, вместе с друзьями постучал в дверь одного из ереванских домов. Хозяева, увидев милиционера в сопровождении лиц в дорогих костюмах, от неожиданности пригласили их войти. Гости представились сотрудниками специальной службы и потребовали, чтобы хозяин выдал все золото, которое тот подготовил к вывозу из страны. “Правоохранители” говорили, что отпираться бессмысленно, поскольку им досконально известно, сколько золота в доме и каким путем намереваются переправлять его за рубеж. При этом по-дружески посоветовали, что в случае добровольной сдачи хозяин избежит уголовной ответственности.
Эффект неожиданности возымел действие: растерянный хозяин вынес из подвала не только припрятанное золотишко, но и богатые украшения с бриллиантами, о существовании которых “сотрудники спецслужбы” и не подозревали. Лоло при виде такого количества золота и бриллиантов искренне удивился и, чтобы скрыть свое состояние, сердито буркнул: “Почему так мало? По нашим сведениям, в вашем доме должно было быть больше”. Хозяин дома и особенно его жена клятвенно заверили, что честно предоставили абсолютно все... “Гости” поверили на слово и не стали проводить обыск, просто составили акт конфискации, при этом спокойно попивая кофе. Затем аккуратно уложили драгоценный конфискат в сумку, вручили хозяевам не только экземпляр акта, но и сверх того — перстень с бриллиантами. Как бы благодарность за кофе. С тем и ушли. Но не слишком далеко. Вот за это дело и находился Лоло с друзьями в тюрьме...
...Когда после долгих споров в прокуратуре меня все же решили посадить, мой друг сумел положить мне в карман кругленькую сумму, благодаря которой охранник предложил мне именно эту камеру. Наверное, 25-и рублевки и мой внешний облик произвели хорошее впечатление на надзирателя. Он заботливо посоветовал не беспокоиться, поскольку в той камере, к которой он меня привел, “всегда спокойно, и там хорошо живут”... А все потому, что в ней пребывал и Лоло.
Камера, откуда я вышел через 27 дней, была на втором этаже тюрьмы, общая площадь ее была метров 40-50, на которой помещалось столько же людей.
В центре камеры стояли два узких длинных стола из необработанного дерева. Возле стола — вделанные в бетон двухэтажные нары, воздвигнутые в начале века, в конце камеры был так называемый шкаф, служивший для хранения пищи. Это и составляло всю “меблировку”...
Когда я вошел, заключенные с разных сторон вперились в меня. Как потом выяснилось, их раздразнили мой дорогой костюм, белая сорочка, да еще и плащ в руке.
...Некоторые беседовали, небольшая группа в тесном свободном углу играла в кости, еще несколько заключенных резались в карты, кто-то просто лежал на нарах, а один парень, сидевший на нарах прямо рядом с дверью, рисовал портрет пожилой женщины (позже я узнал, что это был портрет его матери, который Лоло помог отправить на волю). Заметив шахматистов, сел рядом с ними и украдкой осмотрелся, пытаясь понять — кто же Лоло.
Пока я раздумывал, ко мне с расспросами подошел парень лет 25. Когда он узнал, что я из села Азатан и работаю на Арабкирском рынке директором мясного пассажа, глаза его радостно заблестели. Он встретил “богатую” жертву. И предложил мне сразиться в карты. Я отказался, ссылаясь на то, что плохо играю. Он, не сбавляя энтузиазма, предложил: “Давай сыграем в кости”. Я опять отказался, потому что никогда не играл и ничего не понимал в этой игре. Он начал перечислять игры, которыми мы могли бы себя занять. Чтобы отвязаться от него, я заявил, что у меня нет денег. В глазах парня заискрились огоньки радости — он сразу предложил играть на костюм или плащ... Не согласившись ни на одно его предложение, я сосредоточил свое внимание на шахматной доске.
Один из шахматистов, повернувшись ко мне, также попытался хитростью вовлечь меня в игру. Несмотря на огромное желание играть, но, чувствуя явный подвох, я отказался. Но предложения играть на деньги не прекращались. Когда тот же парень несколько раз надоедливо повторил: “Давай сыграем, у тебя нет денег, ничего, сыграем на твой костюм или просто так”, я вышел из терпения. И, не думая о последствиях, сильно врезал ему кулаком по лицу и закричал: “Мне своих проблем по горло, так еще ты пристал ко мне!”
Камера взбунтовалась. Как будто все ждали этого момента: со всех сторон набросились на меня. Я даже и представить не мог, чем бы это закончилось, если бы вдруг не послышался спокойный голос: “Шабаш”. Слово имело мгновенный эффект: зеки прямо как окаменели, обменялись взглядами и молча отошли. Парень, который получил в морду, злобно поглядывая на меня, вытирал кровь. Стояла мертвая тишина. Посмотрев в сторону, откуда донесся голос, увидел человека маленького роста, с проницаемым, умным взглядом. Я догадался, что это и есть Лоло.
Он какое-то время расхаживал по камере — от одного угла к другому. Потом остановился передо мной и, внимательно осмотрев меня с ног до головы, строго сказал: “Здесь у всех есть свои заботы и боль, умей подбирать слова и следи за тем, как ведешь себя... Никто из ребят не виновен, что тебя посадили, о своих проблемах ты можешь рассказывать в другом месте... А за удар тебя ждет наказание”. Он снова зашагал по камере, а затем, немного понизив тон, продолжил свой монолог: “Тюрьма не то место, где можно давать волю словам и совершать необдуманные поступки, человек должен иметь терпение и уметь держать себя в руках, несмотря на то, где и в каком состоянии он оказался”...
Так как в основном слова были предназначены мне, я с беспокойством ждал новых проблем, а сокамерники ждали последнего слова Лоло, которое так и не прозвучало. Почувствовав, что опасность миновала, я лег на нары и не заметил, как уснул. Поздно ночью меня разбудил мужчина лет 35-и, сказав: “Брат, много спишь, иди, Лоло тебя зовет”. Я вздрогнул, немало тревожных мыслей пронеслось в голове, но когда увидел накрытый стол, успокоился.
Лоло, держа в руках красивый длинный кинжал, резал зажаренный свиной окорок. Этому столу позавидовали бы даже находящиеся на свободе многие должностные лица. Черная икра в полукилограммовой банке с десертной ложкой в ней, тушеная баранина, разнообразные закуски, импортные соки, банки пива, фрукты...
Он пригласил меня сесть. Воткнув в стол кинжал, спросил: “Если ты из Азатана, значит, знаешь Котика?” Я ответил, что знаю хорошо и что он старший брат моего друга. Услышав это, Лоло продолжил: “Котик хороший парень, приличный человек и надежный друг, вместе были в Воркуте, вместе пережили и хорошие, и плохие дни. Особенно в “буре” черный хлеб и сигареты с трудом доставали”. И вдруг, чтобы освободиться от тяжелых воспоминаний, закричал: “Гурджо, где они, почему не приходят, зачем опаздывают?”
Первоклассный карманник Гурджо, который был хорошо знаком с тюремной жизнью и слыл знатоком “воровских законов”, не успел ответить. Дверь камеры открылась, вошли два пожилых человека и один молодой — воры в законе и соратники Лоло. Один из Тбилиси, с дырявым горлом, имеющий всесоюзную известность Гоги, другой — Юрий Ервандович. 25-летний парень был из вокзального района, имени его не помню. Было 4 часа ночи, я зафиксировал время на золотых часах, что были на руке Лоло.
Когда все наконец устроились, Гурджо положил на стол две полные грелки. Сначала я не понял что к чему, но когда на столе появились стаканы, догадался. До утренней вахты мы опустошили еще две грелки с водкой.
После ночного пира прошло два дня. Лоло находился в соседней камере. Я лежа читал книгу... Вдруг во дворе, позади заборов закричали: “33, 33!”. Я не обратил внимания, но ребята заволновались, пришли в движение, говоря друг другу: “Побыстрее, Сашик пришел”. Потом я узнал, что Сашик — младший брат Лоло.
Некоторые из парней, как натренированные солдаты, сразу взялись за привычное дело: один раздвинул решетки окна, разрез на которых был умело замазан, другой прикрутил вместе ступеньки из досок нар, третий с мешком в руке поднялся на подоконник, четвертый уже готовую лестницу спустил вниз и по ней уверенно и ловко сбежал, исчезнув из поля зрения, парень с пустым мешком в руках. Я не понимал, что происходит... Если бы все это мне рассказали, я бы не поверил; увиденное напоминало кино. Через тюремный забор перебрасывали перевязанные пакеты, парень, спустившийся из окна, очень быстро, в течение нескольких минут, все сложил в мешок и, взвалив его на плечо, тем же путем вернулся в камеру.
Решетку сразу поставили на место, разрезы залепили мякишем, намазали сажу и — все спокойно легли на свои места, будто ничего не случилось.
...Однажды Лоло в одной из дальних камер беседовал с заключенной женщиной, которую через два дня должны были первым этапом отправить в Россию. Когда Лоло объявил, что вечером обязательно пойдет провожать эту женщину, я удивился... Однако поздно ночью он привел в порядок одежду, потребовал открыть дверь камеры и, передав пакет с подарками Гурджо, ушел вместе с ним. Они вернулись к рассвету — выпившие и в приподнятом настроении...
Лоло до конца жизни остался верен своим принципам и взглядам. Он ушел из жизни, оставив после себя доброе имя...
Упомянуты:
Учреждение: Тюрьма-1; Ереван.